«Грех» — новый фильм Андрея Кончаловского, посвященный творческому и жизненному пути великого мастера Микеланджело Буонаротти. Мария Михайлова разобралась, удалось ли знаменитому режиссеру сделать нечто большее, чем фильм-биографию итальянского гения.
За длинный творческий путь Андрей Кончаловский пробовал себя в разных жанрах, снимая и «деревенское» кино, и голливудское. Случались с ним и разговоры об искусстве и Боге: в прошлом веке Кончаловский писал сценарий к «Андрею Рублеву», а в 2016 году снял «Рай». «Грех» логично продолжает новую тему, которую решил осмыслить режиссер – как емким названием, так и содержанием.
Центральной (и, пожалуй, единственной, действительно имеющей значение) фигурой в картине становится Микеланджело, представленный уже состоявшимся, знаменитым художником, скульптором и архитектором. Впрочем, от известности и востребованности мастер больше страдает, чем выигрывает. Вне зависимости от своего желания он оказывается втянутым в политическую вражду влиятельнейших семейств Италии, люди, которые окружают гения, оказываются либо слабохарактерными, либо предателями, а непрекращающиеся финансовые проблемы не дают художнику спокойно творить. В этом порочном кругу земных забот и грехов Микеланджело отчаянно ищет Бога – он хочет приблизиться к самому важному, но оно постоянно ускользает от него.
Аналогичная ситуация возникает и у самого Кончаловского. В картине очень подробно показаны мытарства, земные беды и искушения Микеланджело – но самое важное ускользает именно в тот момент, когда его должен увидеть зритель. Режиссер желал показать, как бессмысленна та суета, которая окружает мастера, что вся земная жизнь и ее движение – вовсе не то, что способно сделать человека гением, и не то, что способно заставить гения опуститься до уровня обыденности, даже если он купается в ней с утра до вечера. Но Кончаловский не дает ответа на вопрос: а что же тогда является тем самым, что заставляет Микеланджело замораживать в своих работах частицу Бога? Зритель не приближается к мастеру достаточно близко, чтобы успеть заглянуть в его душу и прочитать там ответ. Даже видения и ночные скитания художника показаны чересчур отстраненно: они выглядят не как окна или двери в тайну творчества, а скорее как особенности и причуды одаренного огромным талантом человека, как интересные факты из его биографии. Вероятно, беда в том, что опытный Кончаловский знал, как вызывающе и пафосно могут выглядеть попытки известного и талантливого режиссера в кадре сравнить себя с мировым гением, показать, что он ему понятен и ясна природа его гениальности, и стремился всеми силами избежать этого. Возможно, именно поэтому фильм получился обезличенным, слишком объективным – ничего личного, только взгляд человека издалека на великое прошлое Микеланджело.
Эта обезличенность и как будто бы боязнь совершить ошибку наблюдается и в визуальной реализации картины. Тщательно восстановленная атмосфера едва вышедшей из Средневековья Италии, статичные кадры, оператор придерживается экранного формата 4:3, который позволяет соблюдать пропорции «золотого сечения». Картинка выглядит эталонной, «чисто», почти безупречно отснятой. К ней невозможно придраться, а кроме того – совершенно прозрачна логика каждого из кадров. Но в погоне за идеальным соблюдением всех правил стилизации создатели фильма забыли (или не решились) сделать картину авторской, наделить ее собственным узнаваемым почерком. Как итог, кино не говорит больше, чем биографический фильм о жизни художника – с той лишь разницей, что в нем больше говорится не о деяниях гения, а о том, что мешало ему творить.
Важно не забывать и о том, что у Кончаловского очень многое удалось отлично. Это и идеально подобранные актеры: Умберто Орсини – обладатель характерных морщин, крупного носа и тяжелого взгляда Микеланджело — как будто почти списан с портрета Вольтерра, а в ролях каменщиков снялись не профессиональные актеры, а настоящие мастера. Это и бережное отношение к культуре Италии и ее прошлому, без попытки романтизировать то время или наоборот, сделать его излишне «грязным» и варварским. Это и отсутствие героев и антигероев: при том, что характеры многих едва зарисованы, все персонажи выглядят людьми, живущими и мечущимися, а не картонными фигурами. Но при всем старании Кончаловского, у него вышел очень хороший биографический фильм, а не драма о Боге. Чтобы говорить о подобном, нужна большая смелость – ведь необходимо заглянуть в душу герою и достать до того места, где Бог и находится. В картине, где речь идет об одном человеке и о единственной судьбе, такое погружение неизбежно. Режиссер не решился на это и постарался избежать погружения – потому и фильм стал просто фильмом.