От автора:
Почему вдруг сейчас мы решили выпустить этот материал, спустя несколько недель после закрытия фестиваля? Ну, во-первых, что запрещает автору вынашивать этот текст хоть девять месяцев, а хоть четыре? К тому же творческие люди (сами понимаете) они неторопливые и топят за то, что «с мыслью нужно переспать». Окей, конкретно здесь немного впали в спячку. Зато прогрузили все и выдали – старательно и с любовью. И если уж мы говорим о том, что вольны писать, когда нам вздумается – воспользуемся случаем и проанонсируем еще два широченных текста с «МАЯКа». Когда точно – не скажем. Просто читайте нас и не пропУстите.
Для кого еще, как не для фестиваля актуального кино делать фильм про поэта, которого считали голосом последнего советского поколения? Вовсе не удивительно, что громко заявленной и многообещающей картиной на конкурсном смотре «МАЯКа» стал фильм о Боре Рыжем – не салонным и не камерным «стихоплете», добровольно ушедшем из жизни в 26 лет. Его последние в предсмертной записке слова «Я всех любил. Без дураков», кажется, стали лейтмотивом нового кино Семена Серзина. Режиссер «Человека из Подольска» на этот раз сделал кино о человеке с окраины – обычном парне и его жизни в непростые времена России.
В 2001 году из мира живых оказался вычеркнут Боря Рыжий – ушел на своих условиях. Но его поэзия – о времени и о себе – местами мальчишеская и жаргонная, местами дневниковая или вовсе игнорирующая нормы языка, сформировалась и отпечаталась. Сам Семен Серзин, размышляя о том, что привело его к идее снимать кино о поэте, говорит: «У Бориса Рыжего есть строчка «Ничего не надо, даже счастья» – то, чего он, напротив, так хотел, но дождаться не смог. Лет десять назад я взял с полки книгу его стихов, открыл и понял, что должен о нем рассказать. Мощнее поэта эпохи, которую я застал – исхода 90-х, я не знаю». Автор этого текста тоже не знает. Но любит Рыжего также горячо и нежно. А потому точно должна написать о фильме, который ждала из всего конкурсного смотра фестиваля «МАЯК» сильнее остальных.
Сюжет и линия
Понятно, на экране Екатеринбург 90-х. По холодным и опасным улицам города слоняется от тусовки к тусовке компания молодых поэтов, среди них есть особо талантливый – младший научный сотрудник Института геофизики Борис Рыжий (исп. роль писатель и музыкант Евгений Алехин). Ироничный и везде свойский, он с одинаковой легкостью может договориться с местными братками, сгонять в Москву за премией «Антибукер», подраться у ларька и загреметь в отделение. Уральский поэт – обаятельный и брутальный любимец всех филологических дев (да и парней тоже, что уж там) того времени. Но если взять на себя смелость и задать вопрос «О чем все-таки Борис Рыжий?» – то кажется, что среди всех прочих ответов в сухом остатке останется один – об одиночестве. Никакого открытия в этом, разумеется, нет. Если предположить, что он не нашел себе места в новом времени и в новой истории, то тонкой и пунктирной линией прорисовывается одна из причин его гибели. А настоящие причины, как известно, досконально не известны до сих пор. Возможно кино Семена Серзина немного и об этом – понять, почему Борис ушел. Ведь поэты просто так не погибают.
Кадр из фильма «Рыжий»
Текст и кадр
Серзин реконструирует фрагменты российской реальности, вписывая в нее особую поэтику. Но не проходит ощущение, что этот фильм больше о советском наследии, и меньше – о литературной тусовке и Рыжем, в частности. Но вроде что тут поделаешь, если даже в сборнике стихов самого поэта встречаются строчки: «Я родился в стране, что делится тыщу лет на ментов и воров»? Поиск поэтического голоса в перестроечном поколении, конечно, звучал – но не настолько громкого и отчетливого, как ждалось и хотелось. Понятно, что режиссер волен делать, как ему вздумается. Может вглядываться в переживания героя и трансформировать их в большие, сложные формы, а может и напротив – ничего не выхолащивать и не раздувать до эпических пропорций.
Но стихи как же? Они же как-то рождаются? Через «грамматический сдвиг», через резонансное пространство, через символы и ритмические установки, через нащупывание тонких материй («Мне не хватает нежности в стихах, а я хочу, чтоб получалась нежность…»), через исследование смерти («Прежде чем на тракторе разбиться, застрелиться, утонуть в реке…»), через желание жить и ощущать себя живым («Вот красный флаг с серпом висит над ЖЭКом, а небо голубое. Как запросто родиться человеком, особенно собою…»), через еще много чего, не отраженного в сюжете. И автору этого текста думается, что, когда кино и таком поэте, то процесс создания рифм и строчек не должен завариваться герметичным швом, а напротив – может фонить и отсвечивать. Потому что это фильма про человека, который мог бы стать знаковой фигурой при начале нового поэтического века.
Вечный бунт
Так или иначе материал, с которым работал Серзин, действительно сложный. Тем более, когда мы говорим о Рыжем, стоит начинать не со стихов, а с него самого. Во-первых, не в характере поэта-смутьяна и «своего в доску» пацана ходить по улице с рифмованным чемоданом переживаний. Все, что было внутри, Рыжий всегда принимал, не считая нужным жалостливо об этом распевать. Во-вторых, он создавал не тексты, а целый поэтический мир, в котором явился личностью. Парень из «неблагополучного» свердловского района и время, в котором он родился и (не)пригодился, неразделимы – получается такая вот предопределенность, когда именно история страны влияет на личность поэта, а не наоборот. Борис скорее ее фиксирует.
Евгений Алёхин органично пытается это передать: сживается с со своим героем, который слоняется пьяным по ночному неотзывчивому городу, валяет дурака, принимает у себя толпу веселящихся гостей и собирает квартирники, защищает друзей, любит жену, сына, проявляет ко всем сострадание, пульсирует талантом. О таких Вознесенский когда-то писал: «Художник первородный всегда трибун, в нем дух переворота, и вечно – бунт». С этим образом Алехин старательно справляется.
Кадр из фильма «Рыжий»
Портретная неузнаваемость
Но если снова продолжить настойчиво тыкать ложкой дёгтя – то ли от духоты, то ли от радости, что можно поговорить, скажем и про портретную неузнаваемость персонажей – и самого Рыжего, и эпизодично промелькнувшего в середине кино Евтушенко (Гаркуша из «Аукцыона»). И если в первом случае немного «состаренный» Рыжий узнается с большой натяжкой (хоть два шрама нарисуй, не ассоциируется у нас прекрасный актер Алехин с Борей, вот убейте), то второй уж точно не имеет ни малейшего сходства со своим героем – ни внутреннего, ни внешнего. Выбор Серзина здесь правда непонятен. Недостаточно ведь повязать на шею красный шарф, чтобы стать тем самым выдающимся человеком, внешность которого мы все еще прекрасно помним.
Символы эпохи
Евгений Евтушенко – символ эпохи. Боря Рыжий – клич поколения. В кино Семена Серзина, как и в жизни, они непременно должны были встретиться, хоть и ненадолго. Тем более что Евтушенко впрямь был послом поэзии, любил помогать молодым и любил стихи – сильно, самозабвенно. Оба – люди особого поэтического задора и лирической дерзости. Кстати, сам Евтушенко очень хорошо отзывался о Рыжем, и не раз об этом говорил.
Эпизод их встречи Серзин обыграл здорово: «Ну, молодой человек, прочтите что-нибудь из своего». «Ну вот, из последнего, – паясничает Боря, зачитывая не свои строчки: – чужие губы тебя ласкают. Чужие губы шепчут тебе. Что ты одна, ты одна такая. Чужая стала сама себе». Выходка режиссера удалась – очень в духе Рыжего. Который скорее всего и не подозревал, что именно тексты «Руки вверх» станут музыкальным гимном страны, под который и молодые поэты и поседевшие литераторы будут уходить в отрыв.
Еще одно ностальгическое в кино у Серзина – это почти финальный эпизод с Летовым, в его образе совсем на миг удачно появляется Александр Ильин. Мощный эпизод становления нового культа эпохи. Билет на его концерт Рыжий купит случайно, а дальше произойдет что-то странное. Здесь, в толпе слэмящихся патлатых фанатов, которые находятся чуть ли не в пограничном состоянии, на грани «экстазной» реальности, он Борис Рыжий, почувствует себя чужим и лишним. Один против всех. Это больше, чем просто творческая ревность. Подбегая к ошалевшим и орущим наизусть песни «Гражданской обороны» пацанам, он пытается перекричать музыку: «Вы Рыжего не видели? Борю Рыжего знаете?». Боря выбежит с концерта – на улице его встретит другое настоящее, которое наступает через хаос, через разрушение, через смерть.
***
Кино о Боре Рыжем остановится за год до того, как парень из райончика на убогой окраине керамического завода – Вторчермета, или если проще – Вторчика – решит порвать с жизнью. Брутальный и трогательный, бесстрашный и сумасбродный, он оставит после себя сочувствие и соучастие ко всему живущему. Такой уж он был человек – всех любил. Без дураков.
