«Каннский фестиваль» 2017 года оглушил мир заявлением: «Российский кинематограф вновь восстал из пепла». Причиной ярких, зашкаливающих по децибелам слов стали картины «Нелюбовь» Андрея Звягинцева и «Теснота» Кантемира Балагова, поразившие членов жури откровенностью. Откровенность, именно то, что связывает эти, на первый взгляд непохожие, ленты. Семейные ценности раскрываются с совершенно другого ракурса, открывая глаза зрителю на жизнь, такую, какая она есть. Это не реклама молока или чая, где все счастливые домочадцы собираются в полном составе у стола и весело рассказывают друг другу истории. Эти фильмы сама жизнь, рассказанная людям через объектив видеокамеры.
«Теснота» отличается не только сюжетом, но и атмосферностью. Первое, на что обращает внимание сидящий в кинозале – узкий формат экрана, от которого уже становится тесно. С самого начала складывается ощущение, что история рассказывается украдкой, от лица, смотрящего в замочную скважину – чувство, от которого невозможно избавиться на протяжении всего хронометража. Крупные планы намеренно нагнетают узкую компоновку кадра, а яркие цвета в некоторых сценах: первая связь героини, дискотека, экстаз от наркотиков, бьют по сознанию, словно молот по наковальне.
Фильм многогранен: есть и Сцилла, и Харибда, и поющие русалки. Однако широкий спектр проблем, зажатый в предельной тесноте, может отпугнуть неопытного зрителя. Сам режиссер отметил, что многим его фильм, скорее всего, не понравится. Семейные проблемы теснят национальные, те, в свою очередь, теснятся общественным устоем и политическими событиями. Все смешивается и создается большой ком, связанный веревками эгоцентризма героев – чрезмерная любовь матери к сыну, нелюбовь Илы к близкому окружению. В итоге, зритель, будучи той самой наковальней, вынужден самостоятельно распутывать весь ворох, перепутавшихся клубков. Впрочем, дорогу осилит идущий, и уловить все моменты картины, можно только при повторном просмотре.
Одно из главных достоинств «Тесноты» — эпохальность. Молодой режиссер реалистично воспроизвел воспоминания о 90-х, которые, судя по всему, были для всех, от Нальчика и до Владивостока, одинаковыми. Показательна сцена, в которой Ила ворует «Сникерсы», пачки «Рондо», а потом буквально одаривает ими приятеля, словно высыпает на него золото. Становится смешно и от вида дискотеки, где дамы танцуют с сумками на плечах, от ненастоящего Адидаса и от песни Татьяны Булановой. Но смех этот не злой, мирный, ностальгический.
Молодой призер каннского фестиваля уверяет, основная цель этой кинематографической скульптуры – показать Северный Кавказ, скрытый от общественности занавесом штампов и стереотипов. Многие деятели культуры пытаются приподнять этот занавес, но далеко не у всех получается это сделать подобно Кантемиру Балагову — свежо, легко и глубоко.