Чилийский режиссер Пабло Ларраин представил миру свою новую работу: «Эма: танец страсти». Мария Михайлова рассказывает, как фильм осмыслил политику и женщин нового поколения.
Кинематограф Южной Америки довольно редко привлекает к себе внимание. Его жанровое кино слишком слабо, чтобы всерьез конкурировать с машиной Голливуда, которая находится слишком близко и имеет слишком большое влияние на весь континент. Тем ярче и неожиданней становится для зрителя редкое удачное авторское кино. Так, Пабло Ларраин привлек к себе взгляды публики своей дебютной работой «Бегство», ориентированной на голливудские тенденции, но при этом свежей и самобытной. Картина удачно поездила по фестивалям и у Ларраина появилась возможность поговорить о более личных и волнующих его темах: политике, времени и женщинах.
Кадр из фильма «Эма: танец страсти»
«Эма» (название фильма в оригинале ограничивается одним словом, без сомнительной приставки «танец страсти») разговаривает со зрителем через контекст и атмосферу, а не с помощью сюжета. История о танцовщице, играющей с огнем (во всех значениях и смыслах) показана как бы невзначай, между делом. Большую часть повествования занимают даже не диалоги героев, а кадры с танцами, панорамными видами, перемещением героев по улицам города. Главным лейтмотивом повествования в фильме становится танец – и отношение к танцу главной героини Эмы.
Кадр из фильма «Эма: танец страсти»
Эма представляет собой образ современной женщины – такой, какой ее понимает режиссер. У нее независимый и для окружающих даже излишне провокационный внешний вид: белые волосы, зализанные назад на мужской манер, грубоватый стиль в одежде, прямой и ясный взгляд, порывистые движения. Танец для нее – способ показать миру новое понимание женственности, которое рождается не в традиционной слабости, а в силе. Девушка очень хочет показать миру, что ее желания имеют право на жизнь, что ее агрессивная форма самовыражения не должна подвергаться осуждению. Режиссеру действительно удается составить довольно яркий и фактурный портрет современной женщины, но все же не получается сделать его изящным. Эма – сильная женщина и бунтарь – собрала в своем образе слишком много стереотипов. Здесь ощущается влияние современного жанрового кино и «феминистской» повестки дня – в погоне за яркостью образа Ларраин забывает про личность своего персонажа, делает ее слишком однозначной и оттого простой. У Эмы есть проблемы, сомнения и страхи – но нет противоречий, которые сделали бы ее действительно реальной. Небольшая шаблонность героини, впрочем, не сильно портит впечатление о картине – в фильме есть несколько действительно удачных моментов, которые удались режиссеру лучше, чем портрет.
Кадр из фильма «Эма: танец страсти»
Важно, что в фильме антигероями, противостоящими Эме, становятся не мужчины — вернее, не только они. У девушки очень тяжело складываются отношения со всеми женщинами консервативных, старых взглядов. На этом уровне картина старается уйти от становящегося банальным осмысления феминизма и затрагивает более глубокий пласт социальных, «поколенческих» проблем. Зритель может даже заметить здесь отголоски политических нот – борьбы «левого» движения с консервативным и застоявшимся обществом страны. Пламя, которое поджигает Эма и те, кто ее окружают – серьезный намек на «сожжение» старого порядка и общественных устоев. Так огонь, как и танцы, становится одним из главных символов картины. Он может значить как горение внутри самой Эмы, так и внезапно оборачиваться метафорой на протестное движение – зависит от того, как воспринимать показанное. Важно, что Ларраину удалось избежать банальности при работе с такой популярной и сильной символикой, и сделать видеоряд атмосферным и почти медитативным.
Кадр из фильма «Эма: танец страсти»
Общий же взгляд на картину, при всех удачных находках режиссера, может вызвать у зрителя недоумение. Отсылки к жанровому кино и некоторая топорность в изображении героини (даже несмотря на отличную актерскую игру) не позволяют назвать этот фильм авторским. В то же время «Эма» слишком сложна и многослойна для того, чтобы называться проходной работой. Так фильм и подвис где-то на середине: а кто станет его зрителем, пока не понятно.
